В театре мы редко теряем чувство зрителя. Пусть подсознательно, но воздвигаем своеобразную стенку между "реальным миром" и "зрелищем" - спектаклем, к которому относимся как к чему-то отдаленному от нас. Происходящему по ту сторону рампы, в мире все-таки иллюзорном. Этот спектакль привычную стенку разрушает…
Поздний вечер. Кафе "Теремок", наверняка известное большинству киевлян. Неторопливо течет за столиками беседа, позвякивают ложечки в кофейных чашках. Все обычно и обыденно. И вдруг эту уютную размеренность нарушают двое - Он и Она.
Поначалу, признаться, трудно освободиться от чувства неловкости, даже неприятия. Ведь мы словно становимся свидетелями знакомства двух немолодых людей: неприкаянных, неловких, с какой-то расхристанной душой. Неприглядная картина разворачивается и в диалогах между ними, построенных на лжи, нелепом кокетстве и торопливых ухаживаниях.
Так и хочется неприязненно передернуть плечами и поглубже втиснуться в театральное кресло. Но нет. Эти двое здесь, рядом, глаза в глаза. Со своей болью, неустроенной судьбой. И мы, зрители, безмолвные участники этой нелегкой исповеди, не можем не взять на себя часть их боли, не можем не задуматься над тем, что происходит здесь, в кафе, и там, за его стенами, в нашей торопливой жизни.
А впрочем, говоря о неожиданности появления Ее и Его, я лукавила. Мы-то знаем, что пришли не просто в кафе, а на спектакль "Скамейка" по пьесе Александра Гельмана. Просто артисты киевских театров Валентина Василенко и Валентин Шестопалов посчитали возможным сценическое прочтение ее предложить именно в кафе.
Вероятно, это в первую очередь и смущало. Слишком силен стереотип восприятия театра. Скорей всего, у большинства зрителей при слове "кафе" возникнет представление о чем-то облегченном, незатейливом. И вдруг - серьезный, непростой, подчас жестокий спектакль, где за тривиальным сюжетом случайного романа открываются такие человеческие характеры и в таком их общественном содержании, которые помечены нашим временем и никаким другим...
Это вообще отличает и выделяет сегодня драматургию А.Гельмана. в пьесе же "Скамейка" он создает высочайшее напряжение конфликта, выводит тип человека, нашего современника, по возрасту вполне зрелого, но инфантильного в моральном и гражданском смысле.
В.Шестопалов, играя человека, мыкающегося по свету, который не только сам всю жизнь промаялся, "маял" и близких: жену, детей, а теперь вот и новую знакомую Веру, доводит своего персонажа до трагедийных нот. И невольно вспоминаются слова народного артиста СССР Олега Ефремова о гельмановской пьесе: "Она - о мере человеческого в нас, о том, как трудно это человеческое в нас пробивается…" Нам кажется, именно так можно определить концепцию спектакля, созданного В.Василенко и В.Шестопаловым.
Да, они не щадят наших зрительских чувств, не боятся своих героев показать в неприглядном свете. Но ведь когда мы говорим о застойных явлениях в жизни общества, то это не какая-то повисшая в воздухе неопределенность. Это - застой душевной деятельности конкретных людей. В том числе и таких вот завсегдатаев парковых скамеек. Как всколыхнуть этих, по сути, "лишних людей", как помочь им реализовать то хорошее и светлое, что теплится в глубине их душ? И об этом заставляет задуматься спектакль.
Спектакль, который рождается вне репертуарных планов, из неуемного желания творить. Не будь этой прекрасной актерской ненасытности и веры в нее, а также и поддержки Шевченковского райкома партии, не появилась бы в театральном Киеве "Скамейка" А.Гельмана.
И вот уже перед входом в кафе, которое вмещает 50 человек, зрители спрашивают лишний билет.

Вечерний Киев. 27.05.1987.